Миник по Блич

[S-Fick-net]

- Название: Не приходи ко мне во сне
- Автор: Sumiko
- Бета: Haily
- Фэндом: Bleach
- Тип: Гет
- Жанр: Ангст, подтекст, драббл, ER
- Персонажи и пейринги: Ичиго/Рукия
- Рейтинг: G
- Дисклеймер: Всё принадлежит Кубо Тайто
- Предупреждения: ООС персонажей
- Содержание: Из названия всё очевидно
- Статус: Закончен
- Размер: Мини
- Размещение: Хоть куда, но с шапкой
- От автора: Вдохновилась я, перечитывая мангу на том моменте, где они расстаются. Тема уже заезжена, но пальцы действовали, не спрашивая меня xD

Шинигами тринадцатого отряда одиноко и медленно брела по улицам Готея. Нарваться на пьяных офицеров она не боялась, её давно уже запомнили тут. Все знали, чья она подруга и чья она сестра, поэтому даже будучи в захмелевшем состоянии, любой от неё просто шарахнется. У Рукии не было желания побыстрее оказаться дома, не смотря на то, что она жутко устала. Новая должность сильно выматывала. Кучики не думала, что получит её. Однако, даже влияния Бьякуи не хватило, чтобы предотвратить назначение, которое пришло сверху. Или же просто он понял, что она сама может постоять за себя, а может капитан Укитаке уговорил либо верхушку их правления, либо брата. Шинигами не знала и не вдавалась в подробности, они ей были не нужны. Сейчас было главное восстановить в Готее спокойствие. Относительно мирное время.
Пустые всё так же были в мире живых, но вот за стенами Готея они появлялись мало поэтому времени хватало и на бумажную волокиту, и на охрану от пустых. В последнее время все бумаги оказались на шее у Рукии, потому что капитану Укитаке снова нездоровилось. Но молодая шинигами решила, что она станет опорой для всего отряда, как в своё время был Кайен - доно. Не смотря на то, что её все успокаивали и уговаривали в обратном, девушка всё же думала, что несправедливо заняла этот пост. Пост, который занимал тот, которого она убила своими руками. Если бы были другие времена, Рукия ни за что не согласилась на это назначение, но сейчас отряд должен набираться сил, они должны быть сплочённым механизмом. Им больше не на кого положиться, кроме, как на себя. Ичиго больше их не спасёт.
- Ичиго, - тихо произнесла маленькая шинигами в пустоту тёмных улиц.
В Готее все помнили его, имя было на устах многих, но при ней старались молчать, смотрели жалобно в её сторону. А она делала вид, что не замечает этого. Самое обидное было, что она старалась не думать об этом, а каждый жалостливый взгляд заставлял помнить каждую минуту. Поэтому больше всего нравилось сидеть с капитаном, он не жалел её, он даже не говорил об этом. И она уважала своего капитана за то, что он понимающий, мудрый.
Сколько бы ни занимала дорога домой, но дорога эта заканчивалась. И каждый раз она оказывалась одна среди стен, впору хоть выть. Но этого она не делала, потому что это было не позволительно. Больше всего в этих стенах ей хотелось вернуться обратно, в шкаф к Ичиго, где было мало места, но так приятно спать. Лучший сон был только там. Ночи, проведённые в доме Куросаки заставили её забыть о ночных кошмарах, ей больше не снился окровавленный Кайен, не снились и ужасы, что видели они в районе Руконгая. Ей снилось что-то хорошее, пусть Рукия и забывала о своих снах, как только проснётся. Теперь же все плохие сны снова вернулись, было много чего жуткого во снах, но теперь там был Ичиго. Который умирал или же просто был порабощён своим пустым. У Куросаки был печальный взгляд и чаще всего он говорил одну простую фразу:
- В мой мир вернулся дождь.
А Рукия всегда бежала к нему, не жалея сил, но никогда не могла оказаться рядом. Всегда она была слишком далеко от него. Как бы ни кричала, он никогда её не слышал. Чтобы он не делал и чтобы не делала она… они не могли соединиться. Стать снова командой.
И сегодня Рукия знала, что проснувшись после очередного кошмара, вспоминая прощальный взгляд Ичиго, она, скорчившись на футоне, будет молить, не переставая в темноту простые слова:
- Не приходи ко мне во сне.

День, вечер и ночь у Ичиго теперь всегда были одинаковыми. Он не понимал, когда всё стало так смещаться и превращаться в необъяснимый день сурка. Возможно, через пару дней после потери силы или может быть сразу. Отчего-то ему не хотелось вовсе вспоминать то, что произошло в тот день. Хотелось стереть это из памяти, оставить только бой с Айзеном. Больше ему ничего не хотелось помнить. Особенно печальный – извиняющийся – винящий себя взгляд Рукии. Он помнил ту минуту, когда она растворилась, перестала существовать для него.
Её не стало, не стало для него пустых, не стало стимула стремиться дальше. Он снова был в меланхолии, как уже когда-то. Только тогда Рукия помогла ему пинком, издевательствами, а сейчас решиться на это совсем некому. Все его жалели. Или боялись или и то, и другое одновременно. Ичиго не знал мотивов каждого, он знал, что во взгляде многих была лишь жалость.
Ставя себя на место других, он понимал, что в принципе вёл бы себя так же. Не мог бы посмотреть в глаза человеку, который лишился силы, зная, что у тебя у самого она есть. Куросаки больше всего боялся, что в этот момент, когда он слаб, кто-то из близких людей пострадает без него. Будет нуждаться в его помощи. Вспоминая старое, всегда так и было, все полагались на его силу, на его защиту. А он не мог подвести, не мог быть слабым. Всегда стремился лишь к ещё больше силе, чем ему дана.
Куросаки не о чем сейчас жалеть, кроме как лишь о потере силы. Но он был уверен, что, как и его отец, он справится с этой потерей, заживёт обычной жизнью. Возможно, заведёт семью и у него будут замечательные дети, обладающие такой же силой, как и он в лет пятнадцать. Только не хотелось ему сейчас ничего, да и сомневался, что сможет он зажить обычно. Не забыть пока того упрямого взгляда фиалковых глаз. Не забыть то, что отчаянно хочется, всегда проблема многих. И сейчас Куросаки знал, что ему никуда не убежать от воспоминаний. Они навсегда в нём… с его горечью.
Беги, не беги, за чем-то призрачным, всё равно останешься на месте. Потому что, это призрачное тебя обдурит и оставит. Чтобы ты где-то во тьме сидел, один… и понимал, что всё уже далеко. Что все надежды просто умирают.
Переписав конспект, нужной ему темы, Ичиго отправился домой. Если ему больше нечем заняться, то он будет подтягивать учёбу. В шкафчике, где лежала его первая обувь, он опять обнаружил кучу конвертов. Не открывая их, сразу было понятно, что там признания в любви. Будь рядом с ним Кейго, тот бы обзавидовался. Куросаки стал очень популярен в школе, наверно потому что стал взрослее на вид и больше не выглядел странно. Под странностями многие воспринимали его частые обмороки, откуда им было знать, что это лишь просто его душа покидала тело, чтобы защищать спокойствие этого города от пустых.
Вздохнув, взяв охапку писем и переодев уже обувь, бывший временный шинигами вышел из школы. Чуть подальше от школы он выкинет в мусорку все письма. Они не нужны ему, он не хотел их получать. Дойдя потом медленным шагом до дома, все силы уйдут на уроки, а затем он будет лежать на кровати, в темноте, редко мигая, смотря, в потолок. Чтобы снова вспоминать все моменты из другой жизни, так, где он ощущал себя полноценным. Там было то, без чего он не знал себя. За такими размышлениями, обычно парень засыпал. Чтобы проснуться ночью и шептать в темноту «Не приходи ко мне во сне». Повторяя раз за разом, словно молитву.